Иероним и лев.
Как читать средневековые изображения
Чтобы понимать текст на чужом языке, нужно знать не только слова, но и правила, по которым они соединены друг с другом. То же самое касается изображений. Средневековые образы — книжные миниатюры, алтарные панели, росписи на стенах храмов или витражные окна — устроены не так, как более привычная нам живопись Нового времени. Зачем один и тот же персонаж повторяется в сцене два, а то и три раза? Почему некоторые фигуры едва достают другим до колена? Отчего деревья бывают красными, кони — синими, а небеса — золотыми? Попробуем выяснить.
Спикеры курса
Михаил Майзульс
Историк-медиевист, научный сотрудник РГГУ, соавтор книги «Страдающее Средневековье: парадоксы христианской иконографии», получившей премию «Просветитель». Автор и спикер курсов «С нами Босх? Художник в саду интерпретаций» и «Иероним и Лев. Как читать средневековые изображения».
Как всё проходит
Получите доступ к платформе hello.stradarium
Личный кабинет, где будет храниться курс. Доступ к платформе сразу после покупки
Пользуйтесь записью и доп. материалами
Видеозапись лекции, саммари, глоссарий и список дополнительной литературы к теме лекции
Задавайте вопросы куратору
Куратор всегда объяснит, поддержит, направит и посоветует
Чему научитесь
Читать изображения, созданные на непривычном для вас «языке»
Разбираться в средневековой инфографике
Видеть переклички между искусством Средневековья и современными визуальными поисками
Программа
Пространство и время: как рассказать историю
У любого действия есть сцена, а события разворачивается во времени. Но как читать изображение, если фигуры словно приклеены к плоскому фону, некоторые персонажи повторяются в кадре несколько раз, а прошлое, настоящее и будущее оказываются неразделимы? Почему герои средневековых образов часто бывают рассечены рамкой, а другие выступают за ее пределы — на поля? Художник — в некотором смысле режиссер. Он распределяет роли, выводит героев на сцену и решает, в какой момент открыть, а в какой — закрыть занавес. Поучимся этому ремеслу.
Жесты и речь: предыстория комикса
До появления звукового кино все изображения были немы. И в то же время, глядя на средневековые образы, мы понимаем, что персонажи разговаривают друг с другом и часто даже «слышим», что именно они произносят. В этом нам помогают их жесты, а также текст, который легко встраивается в изображение. Реплики персонажей писали на специальных свитках, буквы облетали фигуры, прятались в их одеждах, а в сценах спора даже пересекались друг с другом в воздухе. Как эти приемы работали и как из этих «звучащих» образов родился современный комикс?
Цвет и ритм: как управлять вниманием зрителя
Тайная вечеря. Длинный стол. За ним Христос и 12 апостолов, один из которых предатель. Он сразу выделяется из общего ряда тем, что у него нет нимба — привычного знака святости. У остальных нимбы есть, но они почему-то разных цветов: у одних синие, у других — зеленые или золотые. То же самое происходит с одеждами: кто-то одет в красный хитон с зеленым плащом, а кто-то — наоборот. Разница в цветах не говорит о том, что одни апостолы святее других, тут нет никакой символики. Зачем же она нужна? Ответ — в простом и незаменимом слове «ритм».
Инфографика: схемы, древа и карты
Знание любит порядок. Раскидистые древа пороков и добродетелей; таблицы, позволявшие вычислить степень родства, допустимую для женитьбы; карты, которые рассказывали не только о сторонах света, морях и городах, но и об истории человечества от Адама и Евы до Страшного суда; фигуры монстров, помогавшие запомнить все детали новозаветной истории. Средневековая инфографика — огромный континент визуального, который обычно (и совершенно зря!) остается за пределами истории искусства.
Осень средневековой иконографии: свет и иллюзии
В XV в. не только в Италии, но и в Нидерландах произошла настоящая визуальная революция. Фламандские художники-новаторы Робер Кампен, Ян ван Эйк, Рогир ван дер Вейден научились с невиданной прежде убедительностью изображать на плоскости трехмерные объекты (причем так, что к ним хочется прикоснуться) и фактуру материалов (от шелка и меха до мрамора и стекла). Они овладели светом: плотными или еле заметными тенями, отражениями (в зеркалах, доспехах или зрачках), эффектами дымки на горизонте… Однако новый реализм, изумлявший зрителей, не отменял привычную символику, а, напротив, ее усложнял. И любой разговор о средневековом образе будет неполон без его поздней «осени».