Пять разговоров
о Данте
Мы рассмотрим целый ряд тем «Комедии» с опорой не столько на русские поэтические переводы, сколько на оригинальный старотосканский текст. Этот текст, один из самых богатых и сложных в истории мировой литературы, вы научитесь анализировать в контексте развития средневековой западноевропейской поэзии. Вы приобретете навыки самостоятельного чтения и понимания Данте. Общая тема этих дантовских бесед — уникальная встреча поэтической мысли, то есть мысли в образах, в формах, в саморазвивающейся речи — и мысли отчетливо философской и богословской. Обе составляющие у Данте предельно интенсивны. Но называть его творчество по привычке «философской лирикой» или «религиозной поэзией» будет неправильно. Слушателю предлагается прислушаться к тому, как Данте плывет в этих «водах, которые никто до него не бороздил». После него — тоже.
Спикеры курса
Ольга Седакова
Поэт, переводчик, филолог, автор нескольких книг о Данте. Почётный доктор богословия Европейского гуманитарного университета, старший научный сотрудник Института мировой культуры МГУ. Автор и спикер курса «5 разговоров о Данте».
Как всё проходит
Получите доступ к платформе hello.stradarium
Личный кабинет, где будет храниться курс. Доступ к платформе сразу после покупки.
Пользуйтесь записью и доп. материалами
Видеозапись лекции, саммари, глоссарий и список дополнительной литературы к теме лекции.
Задавайте вопросы куратору
Куратор всегда объяснит, поддержит, направит и посоветует.
Чему научитесь
Понимать, что простой пересказ одного исторического источника – это еще не история. Все гораздо сложнее!
Приобщаться к поиску ответов на непростые вопросы, которые задает нам прошлое.
Не доверять тем, кто говорит: «Сейчас я вам расскажу, как все было в прошлом на самом деле»!
Программа
Поэзия и богословие
Мы будем говорить о «земном рае» и о «чистилище», особом пространстве на вершине горы Чистилища, знакомой уже античным поэтам. Этот разговор позволит нам рассмотреть мысль Данте о том, что несет в себе поэзия вообще в богословском плане, как память о первоначальном блаженстве и невинности человеческого рода.
Воля
Для Данте, воля — главное в человеке, основа его достоинства. Пробуждение, излечение, освобождение свободной воли — основная тема «Чистилища», так же, как виденье, или мудрость — лейтмотив «Рая». Мы рассмотрим разные аспекты действия воли в «Комедии» и проанализируем незнакомое современному европейскому сознанию представление о воле-желании.
Надежда
Данте говорит о себе как о том, кто «верен надежде». Беатриче заставляет его каяться в том, что он, позабыв ее, «оставил надежду». И она же представляет его на небесном экзамене как человека, обладающего самой сильной надеждой. Из трех богословских добродетелей надежда, в отличие от веры и любви, остается менее всего проясненной. Все представляют, что такое «человек верующий», но «человек надеющийся» — что это? Мысль ХХ века и наших дней любит начинать с безнадежности. В отказе от надежды, которая не различается при этом с иллюзией, современный мыслитель видит мужество. В надежде как мужестве, возможно, ключ к пониманию богословской позиции Данте.
Творение и тварность
Данте видит и переживает Сотворение мира, христианский догмат и как творческий акт, так, как может пережить его лишь гениальный художник. Тварность для него, вопреки распространенному представлению, величайший дар Бога созданному Им миру. Данте неслучайно называли и называют поэтом «земного мира», хотя действие «Комедии» происходит в мире ином. Именно поэтому так важно разобраться в этом важнейшем для поэта аспекте его мировоззрения.
Тело и воскресение во плоти
Воскресение во плоти, важнейшее понятие христианства, его керигма, казалось бы, предполагает сущностную ценность плоти. Но в средневековой (монашеской) традиции мы встречаем по преимуществу сосредоточенность на борьбе с плотью, противопоставление «духа» и «плоти». Данте в этом отношении поразителен. Он совершенно свободен от вошедшего в традиционное христианское благочестие античного, платонического представления о плоти как тюрьме бестелесной души. Души рая у него ждут воскресения своей плоти как завершения спасения. Но эта уникально дантовская и через века средневековья перекликающая с первыми временами христианства память о бесконечной ценности сотворенной плоти совершенно не похожа на ту реабилитацию плоти, которую предпринимает уже ренессанс.